Евгений Шиленков, трейдер, руководитель департамента активных операций инвестиционной компании «Велес Капитал», владелец футбольного клуба «Велес», в интервью «РБК Стиль» рассказал о риске, амбициях в российском футболе, непрерывном обучении и о том, как инвестировать в собственный стиль.
— Когда и как вы поняли, что трейдинг, инвестиции — это ваше?
— Когда я в 17 лет, будучи курьером, попал на деск в одну инвестиционную компанию. Наблюдал за ребятами, которые сидят в зале и что-то между собой активно обсуждают; казалось, у них была интересная бурлящая жизнь. После одного инцидента директор компании решил распрощаться с половиной команды. Мне предложили стать членом новой команды, это было буквально за месяц до августа 1998 года, когда произошла инфляция. И вот я оказался там, попав в этот кризис, прямо в самую мясорубку. Так получилось, что в первый же месяц на трейдинге я заработал себе на машину и увидел в этом безграничные возможности.
— Инвестировать сегодня в тренде, в частности в ценные бумаги. По последним данным Банка России, количество инвесторов в России достигло рекордных 12,7 миллиона. Какие перспективы у российского инвестрынка?
— Да, ситуация в корне поменялась за последние несколько лет. Я думаю, что тому есть несколько причин. Во-первых, подрастает другое поколение, которое торгует криптовалютой, активно пользуется современными технологиями. Они не проходили кризисы 1998-го и даже 2008-го, то есть они непуганы. К тому же у них есть уже какой-то минимальный капитал, который они хотят приумножить. Во-вторых, технологии дошли до того, что купить акции стало так же легко, как купить билет в кино. Пользовательский опыт соприкосновения с биржей совсем другой, более легкий и понятный. Также многое сделала сама биржа — она создала такую инфраструктуру, которая стала доступна широким слоям населения, а не только профучастникам. Открылись глобальные рынки. В общем, много всего сошлось в одно время. Конечно, это дает индустрии большой рывок.
— А это что-то говорит об обществе, что, например, в среднем по стране люди стали чуть обеспеченнее?
— Те, кому сегодня 40–50 лет, скорее всего, имели возможность откладывать, так как они никогда особо не верили в пенсию. Молодежь готова рисковать и более мелким капиталом. Сложно сказать, что мы стали сильно обеспеченнее. Но в целом доступность инвестиций и возможности выросли. У каждого возрастного сегмента появились свои триггеры на участие в фондовом рынке, и они реализуются.
— Вы как трейдер много знаете о риске. Что для вас риск в работе и в жизни? Самое рискованное решение в вашей жизни?
— Мы с этим риском живем постоянно, это издержки профессии. Риск потерять или риск не заработать — неважно. К тому же, когда ты начинаешь занимать какой-то пост в компании, ты всегда еще и риск компании частично транслируешь на себя. Каждый выявляет для себя степень риска, с которым он готов жить, работать и вообще безболезненно существовать, чтобы сохранить ментальное здоровье. Люди, которые не работают в инвестициях, на фондовом рынке, не смотрят в телефон каждые две минуты. Если они на неделю отлучатся от своего бизнеса, скорее всего, ничего не случится. А в трейдинге может все кардинально меняться каждую минуту. И очень сложно строить гипотезы — никто из современников не жил во время Великой чумы, и тогда не было биржи, чтобы хоть как-то спрогнозировать, как поведет себя рынок во время пандемии. Каждый день на фондовом рынке может ждать новое событие и новый опыт, который ты не просчитал в своей матрице.
— То есть какого-то одного суперрискованного события не было?
— В 2000-х годах у меня был портфель на полмиллиарда долларов, за который я отвечал. И в 2008 году произошел ипотечный кризис. Тогда многим пришлось несладко. С нашим капиталом это было словно сидеть на пороховой бочке с зажженным фитилем. Но этого даже никто близко не понимал, мы могли потерять весь свой капитал и остаться с долгами, а потом работать 5–10 лет, чтобы все это вернуть. И только через пару лет я понял, с какой степенью риска мы работали. На мою деятельность пришлось четыре сильных кризиса: в 1998-м, 2008-м, 2014-м, и вот теперь эта пандемия. И каждый как новый. Нет единого рецепта, чтобы преодолеть финансовый кризис.
— А вкладываться в российский футбол — это тоже в какой-то степени было риском? Вы сами говорили, что в этом плане пошли наперекор общественному мнению, которое транслировало, что вкладываться в российский футбол — плохая идея.
— Я думаю, что, если жить в соответствии с общественным мнением, можно просто потерять свою личность. На эмоциональном уровне я понимаю, что я из этих денег, которые вложил, не получу в прямом виде ничего. Но эту сумму денег я готов потратить на то, что я люблю. Кто-то готов тратить все на семью, а кто-то хочет новый самолет. Можно всю жизнь просто наращивать капитал и при этом не пытаться реализовать себя. Работа — это классно, инвестиции — это круто, но есть и другие материи, пусть немного иррациональные.
— Что дает вам футбол?
— Благодаря футболу я получаю эмоции, знания в той сфере, к которой испытываю страсть с детства, определенный статус и позиционирование. Мировая аудитория футбола — более миллиарда человек, ни у одного вида спорта нет такой. За создание контента в профессиональном футболе в России отвечают, по сути, всего 100 человек — владельцы или руководители профессиональных футбольных клубов ФНЛ-2, ФНЛ-1 и РПЛ. Плюс сборная России как верхушка айсберга. За всем этим следят миллионы россиян, преимущественно мужского пола, которые создают семьи, обеспечивают родителей, создают ВВП, платят налоги, работают, голосуют. Эти люди фактически драйвят нашу экономику и общество в целом. И ты становишься как бы частью этого глобального сообщества. У тебя есть свой уникальный мир, ты расширяешь свой круг, получаешь какой-то статус. Это в том числе может расширять твои границы для бизнеса. То есть мы приходим к тому, что в итоге это отчасти все равно некая монетизация.
— Как грамотно инвестировать время и финансы в образование?
— Сейчас, слава богу, появилось понимание, что образование — это важно и нужно, и похоже, что инвестировать в него нужно всю жизнь. До какого-то возраста ты получаешь знания широкими мазками, изучая все по чуть-чуть. Потом постепенно фокусируешься. Иностранные языки и спорт тоже очень важная составляющая образования, умение работать в команде, развитие лидерских качеств. Междисциплинарные навыки очень сильно помогают, если человек в какой-то момент своей жизни захочет проявить себя в чем-то другом. Еще мне кажется, чтобы не терять время, надо начинать с очень раннего возраста совмещать теорию с работой (практикой). Пытаться реализовывать какие-то вещи, еще будучи студентом. Потом ты намного быстрее будешь расти как профессионал и как человек.
— Важно ли инвестировать в собственный стиль и внешний вид?
— Лет двадцать назад, когда я еще мальчиком пришел к серьезным деловым людям, они сказали: «Мы все понимаем, ты умный парень, но смотри — ты пришел в кедах и джинсах, а я оделся в костюм и галстук». То есть поначалу людям казалось, что своим внешним видом я транслировал несерьезность к профессии. По крайней мере, в моей сфере мы монетизируем две вещи — информацию и отношения. Поэтому для их выстраивания важно показать свой стиль. Но он необязательно должен быть сугубо деловой. Есть масса вариаций, как можно выглядеть не унылым клерком. Я никогда не буду делать прямую связку между мозгами и внешним видом, но хороший вкус иногда определяет. И стиль должен определяться не исходя из того, что сегодня модно, а по тому, какой положительный эффект он может произвести.
Читайте также
